Неточные совпадения
Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх, в классную,
смотришь — Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза
смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и
бой часов с егерем.
Первая поездка по делам Союза вызвала у Самгина достаточно неприятное впечатление, но все же он считал долгом своим побывать ближе к фронту и, если возможно,
посмотреть солдат в их деле, в
бою.
Говоря, Долганов
смотрел на Клима так, что Самгин понял: этот чудак настраивается к
бою; он уже обеими руками забросил волосы на затылок, и они вздыбились там некрасивой кучей. Вообще волосы его лежали на голове неровно, как будто череп Долганова имел форму шляпки кованого гвоздя. Постепенно впадая в тон проповедника, он обругал Трейчке, Бисмарка, еще каких-то уже незнакомых Климу немцев, чувствовалось, что он привык и умеет ораторствовать.
Все были более или менее в ожидании, много говорили, готовились к
бою,
смотрели в зрительные трубки во все стороны.
После обедни мы отправились в цирк
смотреть петуший
бой. Нам взялся показать его француз Рl., живший в трактире, очень любезный и обязательный человек. Мы заехали за ним в отель. Цирков много. Мы отправились сначала в предместье Бинондо, но там не было никого, не знаю почему; мы — в другой, в предместье Тондо. С полчаса колесили мы по городу и наконец приехали в предместье. Оно все застроено избушками на курьих ножках и заселено тагалами.
«Я слышал, что здесь есть
бои быков, — спросил я француза, — нельзя ли
посмотреть?» — «Не стоит, — отвечал он, — это пародия на испанские
бои.
Я останавливался, выходил из коляски
посмотреть, что они тут делают; думал, что увижу знаменитые манильские петушьи
бои, но видел только боевые экзерциции; петухов раздражали, спуская друг на друга, но тотчас же и удерживали за хвост, как только рыцари слишком ощетинятся.
С нами была тогда Наталья Константиновна, знаете, бой-девка, она увидела, что в углу солдаты что-то едят, взяла вас — и прямо к ним, показывает: маленькому, мол, манже; [ешь (от фр. manger).] они сначала
посмотрели на нее так сурово, да и говорят: «Алле, алле», [Ступай (от фр. aller).] а она их ругать, — экие, мол, окаянные, такие, сякие, солдаты ничего не поняли, а таки вспрынули со смеха и дали ей для вас хлеба моченого с водой и ей дали краюшку.
Сверх участников в спорах, сверх людей, имевших мнения, на эти вечера приезжали охотники, даже охотницы, и сидели до двух часов ночи, чтоб
посмотреть, кто из матадоров кого отделает и как отделают его самого; приезжали в том роде, как встарь ездили на кулачные
бои и в амфитеатр, что за Рогожской заставой.
В то самое время, как Гарибальди называл Маццини своим «другом и учителем», называл его тем ранним, бдящим сеятелем, который одиноко стоял на поле, когда все спало около него, и, указывая просыпавшимся путь, указал его тому рвавшемуся на
бой за родину молодому воину, из которого вышел вождь народа итальянского; в то время, как, окруженный друзьями, он
смотрел на плакавшего бедняка-изгнанника, повторявшего свое «ныне отпущаеши», и сам чуть не плакал — в то время, когда он поверял нам свой тайный ужас перед будущим, какие-то заговорщики решили отделаться, во что б ни стало, от неловкого гостя и, несмотря на то, что в заговоре участвовали люди, состарившиеся в дипломациях и интригах, поседевшие и падшие на ноги в каверзах и лицемерии, они сыграли свою игру вовсе не хуже честного лавочника, продающего на свое честное слово смородинную ваксу за Old Port.
Посидев еще спокойно несколько минут, орлан снялся и полетел на место
боя. Он сел на ту же лиственицу, на то же место и стал
смотреть вниз. Затем он опустился на землю и, не найдя там ничего, снова поднялся на воздух и полетел вверх по долине за новой добычей.
Место, на которое указывал гусляр, было приготовлено для самого царя. Оно состояло из дощатого помоста, покрытого червленым сукном. На нем были поставлены царские кресла, а торчавшие там копья и рогатины принадлежали опричникам, окружавшим помост. Другие опричники стояли у цепи, протянутой вокруг поля, то есть просторного места, приготовленного для конного или пешего
боя,
смотря по уговору бойцов. Они отгоняли народ бердышами и не давали ему напирать на цепь.
Замешательство стремянного веселило царя. Он уже
смотрел на предстоящий
бой с тем самым любопытством, какое возбуждали в нем представления скоморохов или медвежья травля.
Между тем настал день, назначенный для судного поединка. Еще до восхода солнца народ столпился на Красной площади; все окна были заняты зрителями, все крыши ими усыпаны. Весть о предстоящем
бое давно разнеслась по окрестностям. Знаменитые имена сторон привлекли толпы из разных сел и городов, и даже от самой Москвы приехали люди всех сословий
посмотреть, кому господь дарует одоление в этом деле.
По праздникам я частенько спускался из города в Миллионную улицу, где ютились босяки, и видел, как быстро Ардальон становится своим человеком в «золотой роте». Еще год тому назад — веселый и серьезный, теперь Ардальон стал как-то криклив, приобрел особенную, развалистую походку,
смотрел на людей задорно, точно вызывая всех на спор и
бой, и все хвастался...
— Зачем? Капендюхин — редкий боец, а неудачи злят человека, мы понимаем! А рукавички его теперь
смотреть станем перед боем-то.
Кожемякин видел, что дворник с горбуном нацеливаются друг на друга, как петухи перед
боем: так же напряглись и, наклонив головы, вытянули шеи, так же неотрывно, не мигая,
смотрят в глаза друг другу, — это возбуждало в нём тревогу и было забавно.
Он сам не показывался из своей ставки; и хотя сражение на Девичьем поле продолжалось уже более двух часов и ежеминутно становилось жарче, но во всем войске князя Трубецкого не приметно было никаких приготовлений к
бою; все оставалось по-прежнему: одни отдыхали, другие веселились, и только несколько сот казаков, взобравшись из одного любопытства на кровли домов,
смотрели, как на потешное зрелище, на кровопролитный и отчаянный
бой, от последствий которого зависела участь не только Москвы, но, может быть, и всего царства Русского.
По обыкновению, Маякин увлекся было изложением своей философии, но, вовремя поняв, что побежденного
бою не учат, остановился. Фома тупо
посмотрел на него и странно закачал головой…
Княгиня его сейчас к себе потребовала и долго молча на эти его рубцы и шрамы, что по всему лицу шли,
смотрела, точно сосчитать их хотела: сколько он, талагай, их в смертном
бою за дединьку получил, а потом тихо его спрашивают...
— Не бойся, братец!
Бой будет равный. Видишь, один эскадрон принимает направо, прямехонько на нас. Милости просим, господа! мы вас попотчеваем!
Смотри, ребята! без приказа не стрелять, задним шеренгам передавать передней заряженные ружья; не торопиться и слушать команды. Господа офицеры! прошу быть внимательными. По первому взводу строй каре!
Чебутыкин. Скоро. (
Смотрит на часы.) У меня часы старинные, с
боем… (Заводит часы, они бьют.) Первая, вторая и пятая батарея уйдут ровно в час…
Смотрел, как горцы мчатся к
боюИль скачут смело над рекою...
Разбойники хохочут.
Бой зачинается. Митька и посадский, став друг против друга, ходят кругом, левая рука на тычку, правая на маху. Мисаил и Григорий садятся на землю и
смотрят.
Когда вся эта ученая толпа успевала приходить несколько ранее или когда знали, что профессора будут позже обыкновенного, тогда, со всеобщего согласия, замышляли
бой, и в этом
бою должны были участвовать все, даже и цензора, обязанные
смотреть за порядком и нравственностию всего учащегося сословия.
Иногда он при этом ухарски посвистывал и так
смотрел по сторонам, точно имел намерение вызвать на
бой всё население дома Петунникова.
Голова Сашкина горела. Он заложил руки за спину и в полной готовности к смертельному
бою за ангелочка прохаживался осторожными и крадущимися шагами; он не
смотрел на ангелочка, чтобы не привлечь на него внимания других, но чувствовал, что он еще здесь, не улетел.
Бой подростков меж тем разгорается. Старые люди степенные встают с луговины
посмотреть на свою молодежь, удалых бойцов похваливают, неудатных подзадоривают...
Позвали, наконец, Андрея Ивановича. Доктор, с усталым и раздраженным лицом, измученный бессмысленностью своей работы, выстукал его, выслушал и взялся за пульс. Андрей Иванович
смотрел на доктора, готовый к
бою: он заставит себя принять — он не женщина и не мужик и знает свои права. Больничный сбор взыскивают каждый год, а болен стал, — лечись, где хочешь?
Прочь печаль, сомненья, слезы, —
Прояснилось солнце вновь!
Снова — грезы, грезы, грезы,
Снова прежняя любовь!
Га, судьба! В тоске рыдая,
Я молился, жизнь кляня,
Чтоб опять любовь былая
Воротилась для меня.
Ты смеялась надо мною, —
Проклял я тебя тогда,
И отбил себе я с
боюТо, что ты мне отняла.
Ну,
смотри же: с прежней лаской
Смотрит взор тот на меня!
Все исчезло вздорной сказкой, —
Все!.. Ура… Она моя!
Наша команда недоумевала. Как и мы, она испытывала то же сиротливое ощущение вынужденного бездельничества. Солдаты ходили за околицу
смотреть на
бой, жадно расспрашивали проезжих казаков, оживленно и взволнованно сообщали нам слухи о ходе
боя.
Итак, четыре мальчика тихонько пробрались в курятник. Одноглазый старый петух, участник многих драк и
боев, потерявший свой глаз в одном из таких сражений, с недоумением
смотрел своим единственным глазом на вошедших поздних посетителей. Куры и цыплята, мирно отдыхавшие на жердочках и приготовившиеся уже расположиться ко сну, разом всполошились и забегали по курятнику.
И царь сред трона
В порфире, в славе предстоит,
Клейноды вкруг, в них власть и сила
Вдали Европы блещет строй,
Стрел тучи Азия пустила,
Идут американцы в
бой.
Темнят крылами понт грифоны,
Льют огонь медных жерл драконы,
Полканы вихрем пыль крутят;
Безмерные поля, долины
Обсели вдруг стада орлины
И все на царский
смотрят взгляд.
Экипаж
смотрит на них как на звезду своего спасения; состоя только из семидесяти семи человек, он понимает опасность вступить в
бой с многочисленным неприятелем не на открытом море.
Бенигсен открыл совет вопросом: «оставить ли без
боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза
смотрели на него. Малаша тоже
смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
Генерал и полковник строго и значительно
смотрели, как два петуха, готовящиеся к
бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости.
О новый день, когда твой свет
Исчезнет за холмами,
Сколь многих взор наш не найдёт
Меж нашими рядами!..
И он блеснул!.. Чу!.. вестовой
Перун по хо́лмам грянул;
Внимайте: в поле шум глухой!
Смотрите: стан воспрянул!
И кони ржут, грызя бразды;
И строй сомкнулся с строем;
И вождь летит перед ряды;
И пышет ратник
боем.